Люблю, чтобы пиво было холодным, телевизор работал громко, а гомосексуалисты горели в аду.
РМужские персонажи сененов в бане. Разговоры "про жизнь", жалобы, тостыороноа Зоро был зол, потен и не пьян. Причиной первому и последнему было премерзко теплое пиво, второму - самая настоящая баня. Весь такой красивый, обернутый вокруг бедер белым полотенцем Охотник на пиратов негодовал. Зоро с размаху ударил стаканом, все-таки заманчиво запотевшим, по столу, едва не расплескав ни в чем не повинное пиво.
- Вот ведь твою мать! Какая скотина додумалась не поставить пиво в холодильник? - сам мечник поудобнее уселся на скамью.
Кто-то поддал пару, так, что свежеобразовавщееся облако заволокло собою пространство парной. Пахло деревом и березовыми вениками.
- Ой-ой, какой мерзавец! - Елейный голос раздался откуда-то справа.
От этого голоса даже тут, в бане, даже у Зоро, который видел полуголым Гекко Морию и помойку за усадьбой Михоука, потекла по спине тоненькая струйка холодного пота. Глядишь бы, и волосы дыбом встали, но не зря Ророноа носил гордое звание человек-голова-трава.
Минутная слабость вновь сменилась лютым негодованием, и мечник продолжил жаловаться на тяготы своих суровых будней, как ни в чем ни бывало.
- А еще я, понимаешь, храплю по ночам! Ну надо же, какая неожиданность, мужик - и храпит по ночам! И носки, носки, твою мать, разбрасывает! - Зоро фыркнул и, кривясь, отпил пива.
- Неблагодарная скотина! - заметил кто-то все тем же голосом. - А моя...моя вот наоборот, совсем не довольна, что я не храплю под ее прекрасным боком! И носки не разбрасываю. И вообще я шляюсь, шля-я-яюсь, проклятущий! Предатель, подонок и мразь! Я, может, оседлости хочу, овсянки на завтрак и трусов глаженных, так кто ж меня спрашивал! Наш мангака вообще - редкостный тролль и..
Когда облако рассеялось, взору Ророноа предстал худощавый, высокий мужчина, с точно выбеленными волосами, мерзкой ухмылочкой и га-а-аденьким таким прищуром.
То страдал Ичимару Гин, известный предатель и подхалим, бывший капитан третьего отряда и хозяин сей уютной бани по совместительству. Страдал Ичимару, надо заметить, совсем не натуралистично, так и сквозил несгибаемый садизм пополам с сарказмом в его повинной речи.
- Тролль, говоришь? Тролль? Слышь, а у тебя по воле нашего мангаки баба слюни во сне пускает? А тебе на ночь ей сказки читать приходиться, а? Я, вообще, хер пойми подох или нет! Куда тебе до наших проблем, сволота белобрысая. Лучше б налил! – Джируга был явно недоволен. То ли незатейливым хвостиком, в который пришлось собрать волосы, то ли нелегкою участью своей.
- Ой-ой, дяденька, тяжело вам живется! Вот совсем тяжело! Давайте выпьем за благосклонность мангаки к бедным нам! - Парнишка, сидевший сбоку протянул свой стакан, а поскольку детям в этом заведении не наливали даже по фендомному знакомству, в стакане гм...юноши бодро плескался бульон и рассекая его глубины плавала лапша. - Эй, дяденька, канон - страшная штука! А фанон - еще страшнее! Вот я, я и Сакуру люблю, и Хинату люблю, и Саске, понимаете, друга моего лучшего - вообще до потери сознания! А еще Шикамару, Ируку-сенсея, всех Акацук разом, и, бабушка моя Цунаде, бабушку Цунаде тоже! А мне, мне …мне рамен нравится! Понимаете! - Узумаки не особо печалился, но сразу становилось понятно, что накипело. Ой, как накипело.
- А мне - читать! - Тяжело вздохнул едва ли не возникший из воздуха Хатаке, прикрывший свое лицо книгой.
- Любит он меня! Аж так, что ходит постоянно. Ходит за мной и ходит. Ходит и ходит! Ушел из деревни - и он за мной. Я, может, за хлебом вышел! Какая тут личная жизнь? А мне еще клан восстанавливать! Кто об этом помнит? Наруто, ты детей рожать можешь?
- Че? Я стану Хокаге, забыл Саске? - воссиял Узумаки.
- А королем Пиратов ты стать не хочешь? - буркнул Учиха-младший, за что получил подзатыльник от Зоро. - А Айзену морду набить?
Как ни удивительно, но голова Саске осталась невредима, однако, на другом конце парной, спрятавшись от внимания, ответственности и любимого папаши подальше, невыносимо икал Куросаки-кун. Икал, и проклинал свое имя, мангаку, фанон. Ичиго было ровно столько лет, что его много больше должны были волновать выпускные экзамены из девятого класса и какая-нибудь не в меру активная барышня, взявшая за привычку ночевать в его шкафу. А отнюдь не молочные коленки Ишиды Урью или накаченный, точно выточенный из камня, торс Шестого Эспады.
Мучительные муки и страдательные страдания Куросаки-куна прекратились с резко открывшейся (изящным полупинком) дверью.
- Алоха, лохи!
Резко запахло озоном и паленым мехом. Великий и ужасный Люксус, в миру -Лаксас, грандиозно явился пред очи коллег по цеху.
- Привет, мужики! - следом за ним из дверного проема вынырнул Нацу и сразу же полез обниматься с печкой.
Джерал же, как почетный мерзавец всея Фейри Тейла незаметно подсел к Ичимару - набираться опыта.
- Кто это? - Со всей присущей Луффи тактичностью поинтересовался, как не удивительно, Луффи же.
Нацу заметно скис, опечалился и обнял печку покрепче, лизнув ее.
- А я тебе говорил, что о нас никто и слыхом не слыхивал! А ты: мы известный сенен, почти две сотни глав, экранизация вышла, бабы грудастые, и я -секс-символ с душевной травмой! Фу на тебя, Люксус!
Люксус, а он коварно был в наушниках, ничего не услышал, уселся, на верхнюю лавку потягивать пивцо.
- Кто там вякнул про душевную травму? - Хриплый низкий голос и личная бутылка вискаря в купе с личным же креслицем выдавали говорящего, как неопытный шпион на допросе..
Если Люксус ходил в баню со своей шубой, то Занзас - с креслом.
- Ой, блядь, травма у него, детство тяжелое и дедушка - божий одуванчик. Слышь, хуйло с ушами, вот тебя быдлом считают? Считают, блядь? Вот кого ебет, что я планы гениальные придумываю, что врагов мочу, жопы не поднимая? Брутальное быдло, блядь! А у меня, может, школа музыкальная по классу скрипки окончена и медаль школьная имеется. И всем знаешь что? Похуй! Меня вот это трахать заставляют! Белобрысое, длинноволосое и истошноорущее. - Занзас махнул в сторону, где мыл голову Суперби, - А я, может, бабу хочу! Такую, что б вооооо! Мне ебанных 34 года! Сечешь, мне детей ремнем воспитывать надо и жену строить, что бы жрать готовила. Мне бы Бугатти водить да за сраный Интер болеть! А я ебу, сечешь, мудила, друга, блядь.
Пафосная речь господина Варийского начальника была прерванная громким криком, с той стороны, куда сам этот начальник и махал.
- Ебанный Босс, ебанные волосы, ебанный фендом! - Суперби мылил и матерился, матерился и мылил.
От пущенного, ну как без этого, граненого (иного в Ичимаровской обители не нашлось - видимо сказывалось общение с любимой женщиной) стакана варийский мечник укрылся тазиком, от чего и без того нетихий супербин голос эхом раздался во все пределы парной.
- Да пошел ты, гребанный босс, на… - послать Босса на хуй - было невероятно сложно, это ж где такой хуй найдется, в жопу - подозрительно двусмысленно. - Да, пошел ты!
- Ти-тише, Суперби-сан, - Цуна, разом краснеющий за все мужское представительство своего фендома едва не оглох.
- Ей, парниша, ты что тут вообще делаешь. Мужской сегодня день в бане, мужской, уяснил? - Занзас не посчитал нужным даже повернуться в сторону главы Вонголы.
- Не смей грубить Джудайме! - Гокудера потирал шишку на голове, полученную им после близкого общения со случайным столбом. - Страдалиц, тоже мне. Скажи, тебя половина фанона имела? Ладно еще, без подвалов обошлось, а то были случаи. Что, если я с кем -то подружился, так все - в постель? Кого волнует, что я - мужик, я того...доминантная особь! Ямамото - отдайся. Цуне - отдайся. Шоичи, блядь, и тому отдайся! А я, может, я может женскому вниманию рад. Я, может, фотографию мамы в бумажнике ношу! Эх, засилье яоя... Одним щелчком пальцев Атобе Кейго, великий и прекрасный, заставил Хаято замолчать.
- Да что ты, смертный, знаешь про яой!? Ни-че-го! А мы, между тем, в том же Сенен Джампе издаемся! И мангака наш - женат!
Атобе развернулся на каблуках (да-да, у его сланцев были каблуки) и гордо удалился в свою ванную с детским шампанским. Впрочем, разве кто-то помнил, сколько Атобе лет?
Пока каблуки Хётейского лидера цокали по кафельному полу, в парную зашел Санджи, весь такой в пластыре.
- Хех, здравствуй, мой любимый пейринг! - подколол его Ророноа, сказывалось соседство с соратником Айзена. - Спинку потереть? Голова не болит?
- Я тебя, милый, сейчас веником так отхлестаю, что тебе Кума раем покажется! - Санджи был явно не в духе. Проклятый столб!
- А мне – по фиг - ковыряясь в носу, с бакеном через голубые трусы сидел Гинтоки.
- Реально по фиг, данна, - согласно кивал головой Окита, прицеливаясь в голову Хиджикаты спижженой у Ламбо десятилетней базукой.
- Был бы майонез ... - Тоширо обмакивал острые печеньки в любимом соусе и нагло наслаждался бытием.
Напротив беззвучно сидел Кацура. Напротив Кацуры, столь же беззвучно, но еще и осанисто – Кучики Бьякуя. Арабай бесстыдно таращился на Элизабет, тыкая в нее пальцем и живо интересуясь, "Этчетакоеваще,а?"
Внутреннее естество Абарая всячески протестовало против такого неучтивого поведения, он все таки был лейтенантом, но черт возьми, было так любопытно!
Парным облаком вился в горячем воздухе Мукуро. Почти ни кем не замеченный.
- Эй, народ а давайте, того, за женщин выпьем! Ну, за приключения, за романтику, за нас, мужиков, в конце концов! - Луффи явно притормаживал, но когда ж это идея выпить была плохой?
***
- Слышь, ты меня уважаешь?
- Уважаю! А ты меня?
- И я тебя уважаю! А тебя как зовут?
- Вот ведь твою мать! Какая скотина додумалась не поставить пиво в холодильник? - сам мечник поудобнее уселся на скамью.
Кто-то поддал пару, так, что свежеобразовавщееся облако заволокло собою пространство парной. Пахло деревом и березовыми вениками.
- Ой-ой, какой мерзавец! - Елейный голос раздался откуда-то справа.
От этого голоса даже тут, в бане, даже у Зоро, который видел полуголым Гекко Морию и помойку за усадьбой Михоука, потекла по спине тоненькая струйка холодного пота. Глядишь бы, и волосы дыбом встали, но не зря Ророноа носил гордое звание человек-голова-трава.
Минутная слабость вновь сменилась лютым негодованием, и мечник продолжил жаловаться на тяготы своих суровых будней, как ни в чем ни бывало.
- А еще я, понимаешь, храплю по ночам! Ну надо же, какая неожиданность, мужик - и храпит по ночам! И носки, носки, твою мать, разбрасывает! - Зоро фыркнул и, кривясь, отпил пива.
- Неблагодарная скотина! - заметил кто-то все тем же голосом. - А моя...моя вот наоборот, совсем не довольна, что я не храплю под ее прекрасным боком! И носки не разбрасываю. И вообще я шляюсь, шля-я-яюсь, проклятущий! Предатель, подонок и мразь! Я, может, оседлости хочу, овсянки на завтрак и трусов глаженных, так кто ж меня спрашивал! Наш мангака вообще - редкостный тролль и..
Когда облако рассеялось, взору Ророноа предстал худощавый, высокий мужчина, с точно выбеленными волосами, мерзкой ухмылочкой и га-а-аденьким таким прищуром.
То страдал Ичимару Гин, известный предатель и подхалим, бывший капитан третьего отряда и хозяин сей уютной бани по совместительству. Страдал Ичимару, надо заметить, совсем не натуралистично, так и сквозил несгибаемый садизм пополам с сарказмом в его повинной речи.
- Тролль, говоришь? Тролль? Слышь, а у тебя по воле нашего мангаки баба слюни во сне пускает? А тебе на ночь ей сказки читать приходиться, а? Я, вообще, хер пойми подох или нет! Куда тебе до наших проблем, сволота белобрысая. Лучше б налил! – Джируга был явно недоволен. То ли незатейливым хвостиком, в который пришлось собрать волосы, то ли нелегкою участью своей.
- Ой-ой, дяденька, тяжело вам живется! Вот совсем тяжело! Давайте выпьем за благосклонность мангаки к бедным нам! - Парнишка, сидевший сбоку протянул свой стакан, а поскольку детям в этом заведении не наливали даже по фендомному знакомству, в стакане гм...юноши бодро плескался бульон и рассекая его глубины плавала лапша. - Эй, дяденька, канон - страшная штука! А фанон - еще страшнее! Вот я, я и Сакуру люблю, и Хинату люблю, и Саске, понимаете, друга моего лучшего - вообще до потери сознания! А еще Шикамару, Ируку-сенсея, всех Акацук разом, и, бабушка моя Цунаде, бабушку Цунаде тоже! А мне, мне …мне рамен нравится! Понимаете! - Узумаки не особо печалился, но сразу становилось понятно, что накипело. Ой, как накипело.
- А мне - читать! - Тяжело вздохнул едва ли не возникший из воздуха Хатаке, прикрывший свое лицо книгой.
- Любит он меня! Аж так, что ходит постоянно. Ходит за мной и ходит. Ходит и ходит! Ушел из деревни - и он за мной. Я, может, за хлебом вышел! Какая тут личная жизнь? А мне еще клан восстанавливать! Кто об этом помнит? Наруто, ты детей рожать можешь?
- Че? Я стану Хокаге, забыл Саске? - воссиял Узумаки.
- А королем Пиратов ты стать не хочешь? - буркнул Учиха-младший, за что получил подзатыльник от Зоро. - А Айзену морду набить?
Как ни удивительно, но голова Саске осталась невредима, однако, на другом конце парной, спрятавшись от внимания, ответственности и любимого папаши подальше, невыносимо икал Куросаки-кун. Икал, и проклинал свое имя, мангаку, фанон. Ичиго было ровно столько лет, что его много больше должны были волновать выпускные экзамены из девятого класса и какая-нибудь не в меру активная барышня, взявшая за привычку ночевать в его шкафу. А отнюдь не молочные коленки Ишиды Урью или накаченный, точно выточенный из камня, торс Шестого Эспады.
Мучительные муки и страдательные страдания Куросаки-куна прекратились с резко открывшейся (изящным полупинком) дверью.
- Алоха, лохи!
Резко запахло озоном и паленым мехом. Великий и ужасный Люксус, в миру -Лаксас, грандиозно явился пред очи коллег по цеху.
- Привет, мужики! - следом за ним из дверного проема вынырнул Нацу и сразу же полез обниматься с печкой.
Джерал же, как почетный мерзавец всея Фейри Тейла незаметно подсел к Ичимару - набираться опыта.
- Кто это? - Со всей присущей Луффи тактичностью поинтересовался, как не удивительно, Луффи же.
Нацу заметно скис, опечалился и обнял печку покрепче, лизнув ее.
- А я тебе говорил, что о нас никто и слыхом не слыхивал! А ты: мы известный сенен, почти две сотни глав, экранизация вышла, бабы грудастые, и я -секс-символ с душевной травмой! Фу на тебя, Люксус!
Люксус, а он коварно был в наушниках, ничего не услышал, уселся, на верхнюю лавку потягивать пивцо.
- Кто там вякнул про душевную травму? - Хриплый низкий голос и личная бутылка вискаря в купе с личным же креслицем выдавали говорящего, как неопытный шпион на допросе..
Если Люксус ходил в баню со своей шубой, то Занзас - с креслом.
- Ой, блядь, травма у него, детство тяжелое и дедушка - божий одуванчик. Слышь, хуйло с ушами, вот тебя быдлом считают? Считают, блядь? Вот кого ебет, что я планы гениальные придумываю, что врагов мочу, жопы не поднимая? Брутальное быдло, блядь! А у меня, может, школа музыкальная по классу скрипки окончена и медаль школьная имеется. И всем знаешь что? Похуй! Меня вот это трахать заставляют! Белобрысое, длинноволосое и истошноорущее. - Занзас махнул в сторону, где мыл голову Суперби, - А я, может, бабу хочу! Такую, что б вооооо! Мне ебанных 34 года! Сечешь, мне детей ремнем воспитывать надо и жену строить, что бы жрать готовила. Мне бы Бугатти водить да за сраный Интер болеть! А я ебу, сечешь, мудила, друга, блядь.
Пафосная речь господина Варийского начальника была прерванная громким криком, с той стороны, куда сам этот начальник и махал.
- Ебанный Босс, ебанные волосы, ебанный фендом! - Суперби мылил и матерился, матерился и мылил.
От пущенного, ну как без этого, граненого (иного в Ичимаровской обители не нашлось - видимо сказывалось общение с любимой женщиной) стакана варийский мечник укрылся тазиком, от чего и без того нетихий супербин голос эхом раздался во все пределы парной.
- Да пошел ты, гребанный босс, на… - послать Босса на хуй - было невероятно сложно, это ж где такой хуй найдется, в жопу - подозрительно двусмысленно. - Да, пошел ты!
- Ти-тише, Суперби-сан, - Цуна, разом краснеющий за все мужское представительство своего фендома едва не оглох.
- Ей, парниша, ты что тут вообще делаешь. Мужской сегодня день в бане, мужской, уяснил? - Занзас не посчитал нужным даже повернуться в сторону главы Вонголы.
- Не смей грубить Джудайме! - Гокудера потирал шишку на голове, полученную им после близкого общения со случайным столбом. - Страдалиц, тоже мне. Скажи, тебя половина фанона имела? Ладно еще, без подвалов обошлось, а то были случаи. Что, если я с кем -то подружился, так все - в постель? Кого волнует, что я - мужик, я того...доминантная особь! Ямамото - отдайся. Цуне - отдайся. Шоичи, блядь, и тому отдайся! А я, может, я может женскому вниманию рад. Я, может, фотографию мамы в бумажнике ношу! Эх, засилье яоя... Одним щелчком пальцев Атобе Кейго, великий и прекрасный, заставил Хаято замолчать.
- Да что ты, смертный, знаешь про яой!? Ни-че-го! А мы, между тем, в том же Сенен Джампе издаемся! И мангака наш - женат!
Атобе развернулся на каблуках (да-да, у его сланцев были каблуки) и гордо удалился в свою ванную с детским шампанским. Впрочем, разве кто-то помнил, сколько Атобе лет?
Пока каблуки Хётейского лидера цокали по кафельному полу, в парную зашел Санджи, весь такой в пластыре.
- Хех, здравствуй, мой любимый пейринг! - подколол его Ророноа, сказывалось соседство с соратником Айзена. - Спинку потереть? Голова не болит?
- Я тебя, милый, сейчас веником так отхлестаю, что тебе Кума раем покажется! - Санджи был явно не в духе. Проклятый столб!
- А мне – по фиг - ковыряясь в носу, с бакеном через голубые трусы сидел Гинтоки.
- Реально по фиг, данна, - согласно кивал головой Окита, прицеливаясь в голову Хиджикаты спижженой у Ламбо десятилетней базукой.
- Был бы майонез ... - Тоширо обмакивал острые печеньки в любимом соусе и нагло наслаждался бытием.
Напротив беззвучно сидел Кацура. Напротив Кацуры, столь же беззвучно, но еще и осанисто – Кучики Бьякуя. Арабай бесстыдно таращился на Элизабет, тыкая в нее пальцем и живо интересуясь, "Этчетакоеваще,а?"
Внутреннее естество Абарая всячески протестовало против такого неучтивого поведения, он все таки был лейтенантом, но черт возьми, было так любопытно!
Парным облаком вился в горячем воздухе Мукуро. Почти ни кем не замеченный.
- Эй, народ а давайте, того, за женщин выпьем! Ну, за приключения, за романтику, за нас, мужиков, в конце концов! - Луффи явно притормаживал, но когда ж это идея выпить была плохой?
***
- Слышь, ты меня уважаешь?
- Уважаю! А ты меня?
- И я тебя уважаю! А тебя как зовут?
-
-
25.03.2012 в 19:44-
-
25.03.2012 в 21:31-
-
25.03.2012 в 21:35